Монолог об ушедшей Советской Родине
Она была суровой, и совсем не ласковой с виду. Не гламурной. Не приторно любезной. У неё не было на это времени. Кормила, как могла. Не трюфелями, не лангустами, не пармезаном с моцареллой. Кормила простым сыром, простой колбасой, завёрнутой в грубую серую обёрточную бумагу.
Учила. Совала под нос книги, запихивала в кружки, водила в кино по 10 копеек за билет. Учила думать. Сомневаться и добиваться. И мы старались, как умели. И капризничали. А она снова и снова отправляла нас в институты и университеты. На заводы и на стадионы. В колхозы. В космос.
Она не была благодушно-показной и нарочито щедрой. Предпочитала своё, домашнее. Но иногда вдруг нечаянно дарила американские фильмы, французские духи, немецкие ботинки. А она вздыхала. Она не могла дать больше. И мы роптали. Избалованные дети, ещё не знающие горя.
И однажды мы возмутились. Громко. Всерьёз. Она не удивилась. Тяжело вздохнула и ушла. Не выстрелив. Не пролив крови. Ушла, оставив нас жить так, как мы хотели тогда. Зато теперь мы знаем всё. И что такое изобилие. И что такое горе. Вдоволь.
Спасибо тебе! Не поминай нас плохо. И прости. За всё! Советская Родина.
Михаил Жванецкий
